Сегодняшняя ситуация "рубежа веков" выдвинула на литературную арену жанры публицистического характера. Мы стараемся подвести итоги, оглянуться, вспомнить, оценить. "А как это было? Как это смотрится сейчас, уже в XXI веке?". В указанной связи мы и рассмотрим некоторые вопросы актуальности публицистики В.М. Шукшина. Она оказалась среди замечательного наследия Мастера менее всего изученной, а тут есть о чем поразмышлять, о чем поговорить.
Впечатление от чтения шукшинской публицистики огромное: захватывает прежде всего сам процесс мышления Шукшина. Великий русский "самодум" напоминает нам не кабинетного ученого-философа, а современного хакера, взламывающего на своем компьютере главные тайны российского бытия, самые сакральные его коды. Шукшин - не государствовед, не общественный деятель. Он - художник, но именно как русский художник он и не мог ограничиться только сферой чистого искусства, далекого от злобы дня.
Наследник и продолжатель традиций русской литературы Шукшин мир видел глазами художника, неравнодушного к кричащим вопросам современности и общему ее кризису. Благодаря интуиции некоторые общественные явления Василию Макаровичу открывались раньше и с какой-то неожиданной стороны. В этом заключался его талант. Талант же, как известно, непосредственно связан с долгом, который и диктовал писателю то, что вызвало боль и тревогу. О них Шукшин прежде всего и говорил в своей публицистике.
То есть публицистические выступления Шукшина не были для него чем-то инородным и случайным, они продиктованы его эстетическими взглядами и отражают его представления о назначении и долге писателя.
Но о чем бы Шукшин не говорил, он прежде всего - художник, исследователь и знаток человеческих душ. Этический фактор доминирует во всех его созданиях. Сошлемся на название его программной статьи: "Нравственность есть Правда". Шукшин был убежден, что прежде всего надо восстановить нравственное здоровье народа, книги писателя воспринимаются как призыв к духовному распрямлению.
Посвятив свою жизнь и творчество нравственности, которая есть правда, Шукшин не мог быть бесстрастным и объективным писателем. Только те редкие люди, которые совмещают в себе гений художника и талант публициста, как известно, становятся живой совестью России.
Как совесть России Шукшин воспринимался в 70 - 90-е годы прошлого столетия, таким же он остается и в 21 веке. Для нас важно каждое произненсенное им слово. Особенно это касается публицистики, в которой ярко раскрылась личность самого художника, размышляющего, сомневающегося.
В 1967 году, обращаясь к молодежи, Шукшин писал: "В восемнадцать лет самая пора начать думать, ощущать в себе силу, разум, нежность - и отдать бы все это людям. Кому же еще? Вот - счастье, по-моему"1. Но и за полтора десятилетия до этого высказывания Василий Макарович уже обращался к молодым людям и давал им советы.
С обращения к молодежи через газету он и начал свой путь в литературу. Его дебют в публицистике состоялся в 1953 году. Считаю необходимым об этом напомнить по той причине, что даже составители публицистических томов писателя Лидия Федосеева-Шукшина и Лев Аннинский, собрав под одну обложку статьи, очерки, речи, предисловия к книгам, заметки, рабочие записки Василия Макаровича, не включили в него первые две публикации2. Они, видимо, просто выпали из зоны внимания исследователей. О начальном этапе в публицистике Шукшина упомянул только В. Коробов3.
"Ученический период" вхождения Шукшина в литературу совпал со временем его учительской деятельности. Василий Макарович около восьми месяцев (с октября 1953 года по июнь 1954-го) был директором и преподавателем-словесником сростинской вечерней школы. Его статьи "Учиться никогда не поздно" и "Больше внимания учащимся средних школ" были опубликованы в районной газете 11 октября и 10 декабря соответственно. Уже названия этих заметок говорят сами за себя: их отличает агитационно-пропагандистское направление, дидактическая подкладка, проповедническая интонация. Все то, чего не будет в его художественном творчестве: назидательных проповедей в искусстве он не терпел.
Риторика первых шукшинских статей нравоучительна и банальна: директор школы подчеркивал необходимость всеобуча сельской молодежи, говорил о недопустимости пропусков занятий учащимися школы. О школьных проблемах он сказал общо и тихо, его тогда услышали только сростинцы. Это не запомнилось и не осталось, и было бы похоронено в курганах периодики пятидесятых годов, если бы Шукшин-учитель не стал Шукшиным-писателем.
Ну а мне, чтобы закрыть "учительскую" страницу в биографии художника, хочется процитировать его статью, где она аукнулась. "Одно время я был учителем сельской школы для взрослых. Учитель я был, честно говоря, неважнецкий (без специального образования, без опыта), но не могу и теперь забыть, как хорошо, благодарно смотрели на меня наработавшиеся за день парни и девушки, когда мне удавалось рассказать им что-нибудь важное, интересное и интересно (я преподавал русский язык и литературу). Я любил их в такие минуты. И в глубине души не без гордости и счастья верил: вот теперь, в эти минуты, я делаю настоящее, хорошее дело. Жалко, мало у нас в жизни таких минут. Их них составляется счастье"4.
Но то первое шукшинское "настоящее, хорошее дело", дело учителя - хорошо помнят в Бийске, где живут некоторые бывшие преподаватели и ученики сростинской школы. А в педуниверситете именно эту страницу биографии Шукшина хотят увековечить: сейчас в Москве рассматривается вопрос о возможности присвоения нашему вузу имени Василия Макаровича Шукшина. В день, когда ректор университета профессор К.Г. Колтаков объявил об этом по местному радио, я спросила по телефону у сестры художника Наталии Макаровны о ее реакции на эту информацию. Она ответила: "Мороз по коже и слезы на глазах". Мы, конечно же, ждем положительного решения этого вопроса.
Бийск - город детства и юности Василия Макаровича, здесь он некоторое время жил и учился, много раз приезжал сюда будучи уже известным человеком, не раз называл себя бийчанином. Шукшин - величайшая наша гордость и есть немало свидетельств любви жителей города к своему знаменитому земляку: привокзальная площадь, центральная библиотека, воспитательно-трудовая колония носят его имя. 1 декабря 2000 года в музее школы № 6 открыт "Шукшинский уголок". Перед войной около года Вася Шукшин учился в этой школе. Все это своего рода отдача долга и дань уважения таланту.
Знаковость же фигуры Василия Макаровича для Бийска (в городе есть клуб шукшинистов, который существует более пятнадцати лет!) осмыслена нами давно. Еще в середине 70-ых годов на базе нашего тогда пединститута была создана комната-музей прославленного земляка. Четверть века, прошедшие со дня его смерти, мы ориентируем студентов, будущих учителей-словесников, на то, что они смогут помочь молодым людям "строить" себя, выбирать свой жизненный путь и остаться личностью на примере жизни и творчества В.М. Шукшина. Л.И. Муравинская и автор данной статьи много сделали в этом направлении. Кафедра русского языка больше десяти лет занимается языковыми проблемами шукшинского творчества. На литературных спецкурсах и спецсеминарах, связанных с именем Василия Макаровича, мы говорим обязательно и о мире его публицистики. Это благодатный материал для того, чтобы студенты задумались о смысле жизни, о месте каждого в сегодняшнем дне, о связи поколений, о проблемах молодежи - о наиболее важных и острых вопросах нашего бытия.
Каждый человек должен воспитывать себя сам - это основное, что формулируют для себя студенты, ознакомившись с шукшинской публицистикой. Путь же самого В.М. Шукшина мы не выпрямляем и показываем, что он состоял из падений и взлетов, проб и ошибок, а также умения преодолевать себя, признаваясь в собственных недостатках. Всякий живой человек чем-то да грешен, чем-то да удален от идеала. Прелесть человека как раз и заключалась, по Шукшину, в разнообразии. Главное: быть правдивым и уметь видеть свои плюсы и минусы. Пример. У французов есть выражение "лестничное остроумие". Человек, уходя домой, только на лестнице начинает соображать, как надо было ответить, что надо было сказать во время спора или разговора. Но, как говорится, "поезд ушел". Шукшин иногда опаздывал на поезд. "Русский мужик задним умом крепок" - есть у нас адекватное французскому выражение. В жизни Василия Макаровича были ситуации, когда, говоря опять-таки "по-фольклорному", ему приходилось лазить за словом в карман.
Удивительное совпадение (или умысел?), но одна из статей Шукшина так и называется "Монолог на лестнице" (1967). В ней он, в частности, признается: "Однажды случился у меня неприятный разговор с молодым "ученым". Разговор был о деревне. А неприятный оттого, что я совсем не умею спорить. А надо было спорить, доказывать свою правоту. Я не сумел, и потом было тяжело"5. Освободиться от этой тяжести Шукшин смог позднее, когда для сборника статей "Культура чувств" (1968) он написал указанную работу. Василий Макарович отвечает на заданные ему научными работниками в городе Обнинске еще весной 1966 года вопросы, на которые тогда он не нашел ответов. Отвечает "на лестнице, задним числом: Чарующая картина: стою и не смущаюсь, не заикаюсь, смотрю прямо, несколько даже весело. Пожалуйста"6, - иронизирует над собой Шукшин.
Чуть раньше, в 1966 году, в статье "Вопросы самому себе", написанной для журнала "Сельская молодежь", он высказал ту же мысль. Процитирую самое начало статьи: "Сперва о том, что болит: фильм "Ваш сын и брат" вызвал споры. Мне в связи с этим задают вопросы. Разные. Не всегда, к сожалению, мы бываем настолько находчивы в ответах, чтобы потом не ныла душа: здесь не так сказал, там сморозил. Сейчас, "пользуясь случаем", я и хочу начать с этого - с ответов"7.
Итак, ответы на заданные вопросы, нередко формулировались Шукшиным - как это большинству из нас знакомо! - с некоторой временной дистанцией. Для размышлений требовалось время, на написание статей - тишина, рабочая обстановка. Не лестничная.
Все созданное Василием Макаровичем привлекает нас не только удивительной искренностью, исповедальностью, утверждением добрых, гуманных начал, но и силой гражданского и патриотического чувства. Последние определения звучат сейчас крайне редко, но без гражданской позиции, без патриотизма нельзя построить страну...
"Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан", - эти некрасовские строки были близки Шукшину. Мы обращались к самым первым его публикациям, теперь обратимся к последнему его рассказу, где очень ярко просматривается гражданская позиция художника. В "Кляузе" Шукшин сам выступает как неистовый и страстный правдолюбец и правдоискатель (этими чертами отличаются все его любимые персонажи), поднимая острейшие нравственные вопросы.
Здесь, как всегда у Шукшина, за художественным текстом - реалии времени и мировоззрения. Представлена больничная история, когда вахтерша, ссылаясь на режим, не пускала к писателю его друзей В. Белова и В. Коротаева. В знак протеста против насилия над его личностью Василий Макарович тогда бежал из больницы в пижаме и тапочках. Этот документальный рассказ завершался самым известным из шукшинских вопросов, которые он без конца задавал самому себе: "Что с нами происходит?".
Здесь показан предел возможностей человеческих сил, тупик нравственного состояния общества. Итог того, что произошло с нами и со страной. Здесь правда состояния народа, свидетельство его нравственного тупика. Желание видеть родной народ живущим здоровой и нравственной жизнью, помнящим свои традиции и культуру, свои корни - вот что заставляло Шукшина обращаться со страниц периодики и общественных трибун к соотечественникам. Он сам был достойнейшим патриотом и гражданином своего отечества, и хотел, чтобы молодежь не была спокойной и равнодушной ко всему, что происходило, происходит и будет происходить в России. Если у Е. Замятина в романе "Мы" (1920) - прогноз, у А. Платонова в повести "Котлован" (1930) - окончательный диагноз, то у Шукшина в "Кляузе" (1974) - агония больного организма. Рассказ направлен против обезличенности. Нельзя забывать, что человек - личность, а не материал, с которым можно сделать все, что захочешь. У Шукшина другая точка отсчета, эта точка - человек.
Главное в рассказе: боль за человека. Ощущение униженности, насилия, чувство бесправности, непреодолимой уязвленности, безличности, в которые швырнула его вахтерша. Но Шукшин не сознавал себя пешкой и винтиком сложившейся в больнице единой и обязательной для всех схемы: дал взятку - прошел, куда надо. Здесь нет мотива, о котором В. Маяковский сказал: "Но я себя смирял, становясь на горло собственной песне". Шукшин не мог растаять в маске, стать "мы". Он - "я".
Идея рассказа: невозможность нравственного возрождения методом "не пущать". Всякое подавление свободы парализует жизнь "и тем самым силы добра", - указывал русский философ С. Франк в статье "Ересь утопизма". Каждый же человек должен быть Личностью, гражданином своей страны.
Во всем, что мы называем формированием современной личности, сегодня явно не хватает и патриотического компонента. Не военно-патриотического, а патриотического. Я специально это различие подчеркиваю, так как у нас почему-то война и патриотизм до сих пор братья-близнецы. Наверное, по этой причине люди, ненавидящие войну и убийства, не хотят именоваться патриотами. Напомню: "патер" - это "отец". Патриотизм - любовь к отечеству, к Родине. Почитание старших, интерес к их жизни, любовь к своей истории, к своему краю, к своей земле. А не любовь к противогазам в сочетании к "предполагаемому противнику".
Долгие годы отсутствовала у нас и тема патриотизма. И сейчас мало людей, которые думают не только о собственном благополучии. Сегодня потребность в патриотизме чрезвычайно велика: если его не воспитывать, то общество останется без будущего. Необходимый материал можно черпать из произведений нашего знаменитого земляка. Все творчество Шукшина и, в частности, его публицистика, проникнуты патриотизмом.
Летя в самолете как-то на Алтай, глядя в иллюминатор, Василий Макарович рассуждает: ":видно землю. Я смотрю вниз и думаю уже о том, как наши предки шли вот этими местами. Шли годами, останавливались зимовать, выходили замуж по дороге, рожали. До чего упрямый был народ! Ну вот ведь она, земля, останавливайся, руби избу, паши. Нет, шли дальше. И дальше, пока в океан не уперлись, тогда остановились. А ведь это не кубанские степи и не Крым, это Сибирь-матушка, она "шуток не понимает": Как они по два-три года добирались до мест своих поселений! Впрочем, наверное, это становилось образом жизни - в пути. У меня отец Макар; я где-то прочитал, что Макар - это путевой"8.
Сколько много здесь восклицательных знаков, как остро ощущается связь Василия Макаровича с малой родиной! Да, в нем жили и гены родителей его, и более ранних предков, следовательно, и о предках надо подумать как о первоисточнике. Подумать и попытаться осмыслить, что было, как было и к чему привело. Вот почему жанр публицистики для Шукшина был столь естественным и необходимым.
Смена времен, поколений - это ведь нередко смена интересов, взглядов, но должно быть в сердце каждого то, что переходит из поколения в поколение и остается навечно. Это чувство любви к Родине, к своей истории. За месяц с небольшим до смерти Василий Макарович в авторской аннотации, написанной по просьбе издательства "Молодая гвардия" скажет так: "Уверуй, что все было не зря: наши песни, наши сказки, нашей неимоверной тяжести победы, наши страдания - не отдавай всего этого за понюх табаку:"9. А среди посмертно опубликованных его записей есть такая: "Не теперь, нет. Важно прорваться в будущую Россию"10.
Сегодня мы можем уверенно сказать: Шукшин осуществил прорыв в будущее. Его произведения созданы "навырост", и потому так ощутимо его присутствие в нашей жизни. Статьи Василия Макаровича (почти все они обращены к молодежи!), его записи, интервью только подчеркивают сказанное.
Нельзя смотреть вперед, склонив голову. Эти слова Александра Крона перекликаются с хрестоматийными строками Петра Чаадаева о неумении любить с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с сомкнутыми устами. Шукшин смело смотрел в завтрашний день и делал свое дело: писал, отстаивая то, что считал достойным отстаивания, ругал то, что заслуживало осуждения. Имя Шукшина живет в сознании натуры как образ России, трагически идущей в завтрашний день.
