Деду было семьдесят три, Петьке, внуку,- тринадцать. Дед был сухой и нервный и страдал глухотой. Петька, не по возрасту самостоятельный и длинный, был стыдлив и упрям. Они дружили.
Больше всего на свете они любили кино. Половина дедовой пенсии уходила на билеты. Обычно, подсчитав к концу месяца деньги, дед горько и весело объявлял Петьке:
- Ухайдакали мы с тобой пять рубликов!
Петька для приличия делал удивленное лицо.
- Ничего, прокормит, - говорил дед (имелись в виду отец и мать Петьки. Дед Петьке доводился по отцу). - А нам с тобой это для пользы.
Садились всегда в первый ряд: дешевле, и потом там дед лучше слышал. Но все равно половину слов он не разбирал, а догадывался по губам актеров. Иногда случалось, что дед вдруг ни с того ни с сего начинал хохотать. А в зале никто не смеялся. Петька толкал его в бок и сердито шипел:
- Ты чего? Как дурак...
- А как он тут сказал? -" спрашивал дед.
Петька шепотом пересказывал деду в самое ухо:
- Не снижая темпов.
- Хе-хе-хе, - негромко смеялся дед уже над собой.- А мне не так показалось.
Иногда дед плакал, когда кого-нибудь убивали невинного.
- Эх вы... люди! - горько шептал он и сморкался в платок. Вообще он любил высказаться по поводу того, что видел на экране. Когда там горячо целовались, например, он усмехался и шептал:
- От черти!.. Ты гляди, гляди... Хэх!
Если дрались, дед, вцепившись руками в стул, напряженно и внимательно следил за дракой (в молодости, говорят, он охотник был подраться. И умел).
- Нет, вон тот не... это... слабый. А этот ничего, верткий.
Впрочем, фальшь чуял.
- Ну-у,- обиженно говорил он,- это они понарошке.
- Так кровь же идет,- возражал Петька.
- Та-а... кровь. Ну и что? Нос, он же слабый: дай потихоньку, и то кровь пойдет. Это не в том дело,
- Ничего себе не в том!
- Конечно, не в том.
На них шикали сзади, и они умолкали.
Спор основной начинался, когда выходили из клуба. Особенно в отношении деревенских фильмов дед был категоричен до жестокости.
- Хреновина,- заявлял он.- Так не бывает.
- Почему не бывает?
- А что, тебе разве этот парень глянется?
- Какой парень?
- С гармошкой-то. Который в окно-то лазил.
- Он не лазил в окно,- поправлял Петька; он точно помнил все, что происходило в фильме, а дед путал, и это раздражало Петьку,- Он только к окну лез, чтобы спеть песню.
- Ну, лез. Я вон один раз, помню, полез было...
- А что, он тебе не глянется?
- Кто?
- Кто-кто!.. Ну парень-то, который лез-то. Сам же заговорил про него.
- Ни вот на столько,- дед показывал кончик мизинца.- Ваня-дурачок какой-то. Поет и поет ходит... У нас Ваня-дурачок такой был - все пел ходил.
- Так он же любит! - начинал нервничать Петька.
- Ну и что, что любит?
- Ну и поет.
- А?
- Ну и поет, говорю!
- Да его бы давно на смех подняли, такого! Ему бы проходу не было. Он любит... Когда любят, то стыдятся. А этот трезвонит ходит по всей деревне... Какая же дура пойдет за него! Он же несурьезный парень. Мы вон, помню: поглянется девка, так ты ее за две улицы обходишь - потому что совестно. Любит... Ну и люби на здоровье, но зачем же...
- Чего - зачем?
- Зачем же людей-то смешить? Мы вон, помню...
- Опять "мы, мы". Сейчас же люди-то другие стали!
- Чего это они другие-то стали? Всегда люди одинаковые. Ты у нас много видел таких дурачков?
- Это же кино все-таки. Нельзя же сравнивать.
- Я и не сравниваю. Я говорю, что парень непохожий, вот и все,- стоял на своем дед.
- Так всем же глянется! Смеялись же! Я даже и то смеялся.
- Ты маленький ишо, поэтому тебе все смешно. Я вот небось не засмеюсь где попало.
Со взрослыми дед редко спорил об искусстве - не умел. Начинал сразу нервничать, обзывался.
Один раз только крепко схлестнулся он со взрослыми, и этот-то единственный раз и навлек на его голову беду.
Дело было так.
Посмотрели они с Петькой картину - комедию, вышли из клуба и дружно разложили ее по косточкам.
- И ведь что обидно: сами ржут, черти (актеры), а тут сидишь - хоть бы хны, даже усмешки нету! - горько возмущался дед. - У тебя была усмешка?
- Нет,- признался Петька.- Один раз только, когда они с машиной перевернулись.
- Ну вот! А ведь мы же деньги заплатили - два рубля по-старому! А они сами посмеялись и все.
- Главное, пишут "Комедия".
- Комедия!.. По зубам за такую комедию надавать.
Пришли домой злые.
А дома в это время смотрели по телевизору какую-то деревенскую картину. К ним в гости приехала Петькина тетя, сестра матери Петьки. С мужем. Из города. И вот все сидят и смотрят телевизор. (Дед и Петька не переваривали телевизор. "Это я, когда еще холостым был, а брат, Микита, женился, так вот я любил к ним в горницу через щелочку подглядывать. Так и телевизор ихний: все вроде как подглядываешь",- сказал дед, посмотрев пару раз телевизионные передачи.)
Вот, значит, сидят все, смотрят,
Петька сразу ушел в прихожую учить уроки, а дед остановился за всеми, посмотрел минут пять на телевизорную мельтешню и заявил:
- Хреновина. Так не бывает.
Отец Петьки обиделся:
- Помолчи, тять, не мешай.
- Нет, это любопытно,- сказал городской вежливый мужчина.- Почему так не бывает, дедушка? Как не бывает?
- А?
- Он недослышит у нас,- пояснил Петькин отец.
- Я спросил: почему так не бывает? А как бывает? - громко повторил городской мужчина, заранее почему-то улыбаясь.
Дед презрительно посмотрел на него:
- Вот так и не бывает. Ты вот смотришь и думаешь, что он правда плотник, а я, когда глянул, сразу вижу: никакой он не плотник. Он даже топор правильно держать не умеет.
- Они у нас критики с Петькой,- сказал Петькин отец, желая немного смягчить резкий дедов тон.
- Любопытно,- опять заговорил городской.- А почему вы решили, что он топор неправильно держит?
- Да потому, что я сам всю жизнь плотничал. "Почему решили?"
- Дедушка,- встряла в разговор Петькина тетя,- а разве в этом дело?
- В чем?
- А мне вот гораздо интереснее сам человек. Понимаете? Я знаю, что это не настоящий плотник - это актер, но мне инте... мне гораздо интереснее...
- Вот такие и пишут на студии,- опять с улыбкой сказал муж Петькиной тети.
Они были очень умные и все знали - Петькина тетя и ее муж. Они улыбались, когда разговаривали с дедом. Деда это обозлило.
- Тебе не важно, а мне важно,- отрезал он,- Тебя им надуть - пара пустяков, а меня не надуют,
- Ха-ха-ха,- засмеялся городской человек.- Получила?
Петькина тетя тоже усмехнулась,
Петькиному отцу и Петькиной матери было очень неудобно за деда.
- Тебе ведь трудно угодить, тять,- сказал Петькин отец.- Иди лучше к Петьке, помоги ему.- Склонился к городскому человеку и негромко пояснил: - Помогает моему сыну уроки учить, а сам - ни в зуб ногой. Спорят друг с другом. Умора!
- Любопытный старик,- согласился городской человек.
Все опять стали смотреть картину, про деда забыли. Он стоял сзади как оплеванный. Постоял еще немного и пошел к Петьке.
- Смеются,- сказал он Петьке.
- Кто?
- Вон...- Дед кивнул в сторону горницы.- Ничего, говорят, ты не понимаешь, старый хрен. А они понимают!
- Не обращай внимания, - посоветовал Петька.
Дед присел к столу, помолчал. Потом опять заговорил.
- Ты, говорят, дурак, из ума выжил...
- Что, так и сказали'
- А?
- Так и сказали на тебя - дурак?
- Усмехаются сидят. Они шибко много понимают! - Дед постепенно "заводился", как выражался Петька.
- Не обращай внимания,- опять посоветовал Петька.
- Приехали... Грамотеи! - Дед встал, покопался у себя в сундуке, взял деньги и ушел.
Пришел через час пьяный.
- О-о! - удивился Петька (дед редко пил).- Ты чего это?
- Смотрют? - спросил дед,
- Смотрют. Не ходи к ним. Давай я тебя раздену. Зачем напился-то?
Дед грузно опустился на лавку.
- Они понимают, а мы с тобой не понимаем! - громко заговорил он.- Ты, говорят, дурак, дедушка! Ты ничего в жизни не понимаешь. А они понимают! Денег много?! - Дед уже кричал.- Если и много, то не подымай нос! А я честно всю жизнь горбатился!.. И я же теперь сиди помалкивай. А ты сроду топора в руках не держал! - Дед разговаривал с дверью, за которой смотрели телевизор.
Петька растерялся.
- Не надо, не надо, - успокаивал он деда. - Давай я тебя разую. Ну их!..
- Нет, постой, я ему скажу... - Дед хотел встать, но Петька удержал его:
- Не надо, деда!
- Финтифлюшки городские. - Дед как будто успокоился, притих.
Петька снял с него один сапог.
Но тут дед опять чего-то вскинул голову.
- Ты мне усмешечки строишь? - Опять глаза его безрассудно заблестели.- А я тебе одно слово могу сказать!..- Взял сапог и пошел в горницу. Петька не сумел удержать его.
Вошел дед в горницу, размахнулся и запустил сапогом в телевизор:
- Вот вам!.. И плотникам вашим!
Экран - вдребезги.
Все повскакали с мест. Петькина тетя даже взвизгнула.
- Усмешечки строить! - закричал дед.- А ты когда-нибудь топор держал в руках?!
Отец Петькин хотел взять деда в охапку, но тот оказал сопротивление. С грохотом полетели стулья. Петькина тетя опять взвизгнула и вылетела на улицу.
Петькин отец все-таки одолел деда, заломил ему руки назад и стал связывать полотенцем.
- Удосужил ты меня, удосужил, родитель,- зло говорил он, накрепко стягивая руки деда.- Спасибо тебе.
Петька перепугался насмерть, смотрел на все это широко открытыми глазами. Городской человек стоял в сторонке и изредка покачивал головой. Мать Петьки подбирала с пола стекла.
- Удосужил ты меня... - все приговаривал отец Петьки и нехорошо скалился.
Дед лежал на полу вниз лицом, терся бородой о крашеную половицу и кричал:
- Ты мне усмешечки, а я тебе - одно слово!.. Слово скажу тебе, и ты замолкнешь. Если я дурак, как ты говоришь...
- Да разве я так говорил? - спросил городской мужчина.
- Не говорите вы с ним,- сказала мать Петьки.- Он сейчас совсем оглох. Бессовестный.
- Вы меня с собой за стол сажать не хочете - ладно! Но ты мне... Это - ладно, пускай! - кричал дед.- Но ты мне тогда скажи: ты хоть один сруб срубил за свою жизнь? А-а!.. А ты мне же говоришь, что я в плотниках не понимаю! А я половину этой деревни своими руками построил!..
- Удосужил, родимчик тебя возьми, удосужил,- приговаривал отец Петьки.
И тут вошли Петькина тетя и милиционер, здешний мужик, Ермолай Кибяков.
- Ого-го! - воскликнул Еромолай, широко улыбаясь.- Ты чего это, дядя Тимофей? А?
- Удосужил меня на радостях-то,- сказал отец Петьки, поднимаясь.
Милиционер хмыкнул, почесал ладонью подбородок и посмотрел на отца Петьки. Тот согласно кивнул головой и сказал:
- Надо. Пусть там переночует.
Ермолай снял фуражку, аккуратно повесил ее на гвоздик, достал из планшета лист бумаги, карандаш и присел к столу.
Дед притих.
Отец Петьки стал рассказывать, как все было. Ермолай пригладил заскорузлой темной ладонью жидкие волосы на большой голове, кашлянул и стал писать, навалившись грудью на стол и наклонив голову влево.
"Гражданин Новоскольцев Тимофей Макарыч, одна тысяча..."
- Он с какого года рождения?
- С девяностого.
"...Одна тысяча девяностого года рождения, плотник в бывшем, сейчас сидит на пенсии. Особых примет нету.
Вышеуказанный Тимофей двадцать пятого сентября сего года заявился домой в состоянии крепкого алкоголя. В это время семья смотрела телевизор. И гости еще были..."
- Как кинофильм назывался?
- Не знаю. Мы включили, когда там уже шло,- пояснил отец.- Про колхоз. "...Заглавие фильма не помнят, Знают одно: про колхоз.
Тимофей тоже стал смотреть телевизор. Потом он сказал: "Таких плотников не бывает". Все попросили Тимофея оправиться. Но
он продолжал возбужденное состояние. Опять сказал, что таких плотников не бывает, вранье, дескать. "Руки, говорит, у плотников совсем не такие". И стал совать свои руки, Его еще раз попросили оправиться. Тогда Тимофей снял с ноги правый сапог (размер 43-45, яловый) и произвел удар по телевизору.
Само собой, вышеб все на свете, то есть там, где обычно бывает видно.
Старший сержант милиции КИБЯКОВ".
Ермолай встал, сложил протокол вдвое, спрятал в планшет.
- Пошли, дядя Тимофей!
Петька до последнего момента не понимал, что происходит. Но когда Кибяков и отец стали поднимать деда, он понял, что деда сейчас поведут в каталажку. Он громко заплакал и кинулся защищать его:
- Куда вы его?! Деда, куда они тебя!.. Не надо, тять, не давай!..
Отец оттолкнул Петьку, а Кибяков засмеялся:
- Жалко дедушку-то? Сча-ас мы его в тюрьму посадим. Сча-ас...
Петька заплакал еще громче.
Мать увела его в уголок и стала уговаривать:
- Ничего не будет с ним, что ты плачешь-то? Переночует там ночь и придет. А завтра стыдно будет. Не плачь, сынок,
Деда обули и повели из избы. Петька заплакал навзрыд. Городская тетя подошла к ним и тоже стала уговаривать Петьку:
- Что ты, Петенька? В отрезвитель ведь его
повели-то,
в отрезвитель! Он же придет скоро, У нас в Москве знаешь сколько водят в отрезвитель!.,
Петька вспомнил, что это она, тетя, привела милиционера, грубо оттолкнул ее от себя, залез на печку и там долго еще горько плакал, уткнувшись лицом в подушку.
