Отец Игнатий Павлович арестован был вместе с Михаилом, моим дядей, и Макаром, отцом Василия. Вместе их и расстреляли в 1933 году, в апреле месяце. Где-то в Барнауле покоятся их косточки. Нас у мамы Арины Семёновны оставалось шестеро.
Так уж получилось, я первым узнал о смерти Василия Макаровича и удалось съездить в Москву его похоронить. Вот сейчас только вспомнил один случай:
Пришла Мария Сергеевна как-то и пожаловалась: «Горе моё, Вася болеет, ничего не ест, даже молоко не пьёт. Ты ведь дядя ему. Иди поговори с ним. Хоть добрым словом поможешь».
Пришёл я к ним. Василий здорово похудел. Лицо стало каким-то жёлтым. Мать собрала на стол, сели мы все и ему в рюмочку, конечно, налили. Но он категорически отказался: «Что ты, дядя Ваня, нельзя пить нисколько. Желудок болит». Я как смог, убедил его чуть-чуть проглотить и запить молоком. Проглотил он того и другого и приготовился бежать, но смотрю, потянулся за ложкой. И, представляете, стал есть. Потом смеялся и говорил: «Готов собаку с шерстью съесть». Разговорились, и он признался: «Вот, дядя, решил я поступать во ВГИК на режиссёрский факультет».
Ой, Вася, кто же тебя пропустит туда? Там, в Москве, своих хватит.
Понял я позже — слов бросать на ветер не умел. Сергей Герасимов на похоронах сказал:
— Мы на свою голову его приняли: сам сценарии писал, сам играл, сам ставил.
Сергей Герасимов входил в приёмную комиссию во ВГИКе на экзаменах...
